Нейромантик - Страница 68

– Босс, – сказала Молли, – вы знаете, что такое Зимнее Безмолвие?

– Имя. Вероятно, могущественного духа. Князя Тьмы, конечно же. В свое время, Молли, я знал немало князей. И не одну княгиню. Королеву Испанскую, например, вот на этой самой постели… Но затем я начал скитаться. – Мужчина закашлялся, и пока его сгибало от спазм, ствол пистолета дергался в его руках. Кашель был скверным, мокрым. Наконец старик успокоился и сплюнул на ковер рядом со своей босой ногой. – Я отправился в скитания. Через холод. Но очень скоро все это закончится. Я приказал оживить Джейн сразу после того, как проснулся сам. Удивительно – десятилетиями лежать рядом с законно разрешенным количеством родной дочери.

Глаза старика уставились мимо Молли, в слепой экран серого монитора. По его телу прошла дрожь.

– У нее глаза Мари-Франс, – проговорил он наконец и улыбнулся. – Мы вырабатывали у нашего мозга особый вид аллергии к его же собственным нервным сигналам, получая в результате своеобразную имитацию направленного аутизма.

Голова старика начала клониться на бок, но он выпрямил ее.

– Теперь я понимаю, что сейчас подобное легко реализуется при помощи вживленных микрочипов.

Пистолет выскользнул из его пальцев и спокойно улегся на ковер.

– Сны разрастаются как ледники, – сказал Ашпул.

Лицо старика приняло голубоватый оттенок. Голова откинулась на спинку кресла, только того и ждущую, и он захрапел.

Хлоп – Молли вскочила на ноги и схватила пистолет, а затем иглострел. С оружием в обеих руках прошлась по комнате.

За кроватью, на ковре, в большой блестящей луже густой, уже начинающей сворачиваться и подсыхать крови, горой высилось стеганое одеяло или перина. Отогнув край одеяла, Молли увидела под ним тело девушки – бледная кожа на плечах и лопатках испачкана кровью. Перерезанное горло. Около головы девушки в темной луже поблескивала широкая прямоугольная бритва. Молли опустилась на колени, стараясь не выпачкаться в крови, и повернула лицо мертвой девушки к свету. Лицо, которое Кейс видел в ресторане.

Где-то в глубинах происходящего прозвучал щелчок, и мир застыл. Изображение, передающееся из симстима Молли в деку, превратилось в стоп-кадр. Картинка держалась без изменения секунды три, потом мертвые черты начали расплываться, превращаясь в лицо Линды Ли.

Снова щелчок – перемещение взгляда по комнате. Молли поднялась во весь рост и посмотрела вниз на золотой лазерный диск, лежащий рядом с небольшим пультом на мраморе ночного столика. От пульта тянулся похожий на привязь пучок тонких оптоволоконных кабелей, исчезая в гнезде, вживленном в изящную шею.

– Я понял тебя, скотина, – сказал Кейс, чувствуя, как его собственные губы неуловимо шевельнулись, где-то очень далеко. Он был уверен, что этот стоп-кадр – работа Зимнего Безмолвия. Молли, конечно же, ничего не видела. Она не видела, как лицо мертвой девушки подернулось пеленой и приняло очертания посмертной маски Линды.

Молли повернулась. Прошла через комнату к креслу Ашпула. Старик дышал медленно и хрипло. Молли посмотрела на столик, заваленный наркотиками и заставленный бутылками с выпивкой. Бросила пистолет на ковер, подняла иглострел, поставила оружие на стрельбу одиночными и очень аккуратно выпустила отравленную иглу в самый центр старческого опущенного века. Ашпул коротко вздрогнул, его дыхание оборвалось на полувздохе. Другой глаз, карий, невидящий, медленно открылся.

Этот глаз так и оставался открытым, когда Молли повернулась и решительно вышла из комнаты.

16

– Твой босс на проводе, Кейс, – сказал Котелок. – Он связался с нами через такую же «Хосаку» с яхты над нами, с той, что оседлала и поимела нас сзади. Называется «Ханива».

– Знаю, – рассеянно ответил Кейс. – Я видел.

Перед ним, заслонив собой айс «Тесье-Ашпул», распахнулся прямоугольник белого света; с него на Кейса глядел спокойный, прекрасно владеющий собой, но при этом совершенно безумный Армитаж – его глаза были пустыми и бессмысленными, ни дать ни взять пуговицы.

– Я рад, что Зимнее Безмолвие позаботился о ваших агентах тьюринговой регистрации. Как и о моих, – приветствовал Армитажа Кейс. Армитаж молчал. И пристально смотрел на Кейса. Кейс с трудом подавил желание отвести глаза, прекратить эту игру в гляделки. – С вами все в порядке, Армитаж?

– Кейс, – ему внезапно показалось, будто за голубым прозрачным льдом глаз что-то шевельнулось, – ты же видел Зимнее Безмолвие, ведь так? В Матрице?

Кейс кивнул. Камера на корпусе его «Хосаки» в «Маркусе Гарвее» должна была передать этот жест на монитор на «Ханиве». Кейс представил себе, с каким удивлением сейчас наблюдает этот ненормальный полудиалог Малькольм, не слышащий голосов Армитажа и конструкта.

– Кейс, – глаза на экране выросли – Армитаж придвинулся к компьютеру вплотную, – кем он был, когда ты его видел?

– Высокочетким симстим-конструктом.

– Но кем?

– В последний раз – Финном… Перед этим – сутенером, с которым я…

– Но не генералом Гирлингом?

– Каким генералом?

Световой прямоугольник схлопнулся.

– Еще раз соединись с «Ханивой» и узнай, в чем там дело, – бросил Кейс конструкту.

И включил симстим.

Зрелище заворожило его. Молли, скорчившись, сидела между двумя стальными балками на балконе огромного зала в двадцати метрах от пола из очень гладкого, почти блестящего бетона. Зал был ангаром или ремонтным цехом. Кейс разглядел три средства для передвижения в космосе, величиной примерно с «Гарвей», все на различных стадиях ремонта. Голос. Говорят по-японски. Из нутра каплевидного автомобиля появилась фигура в оранжевом скафандре, человек подошел к одному из космических аппаратов и встал под его полусогнутой стойкой, странно напоминающей человеческую руку. Человек достал из кармана пульт и пробежался пальцами по клавишам, потом поднял руку и потер щеку. Появилось управляемое кибернетическое устройство в виде тележки на серых рубчатых шинах.