Нейромантик - Страница 93

23

Молли поймала нейлоновый шнурок и выудила из-за пазухи ключ.

– Понятненько, – сказала Три-Джейн, вытягивая шею и заглядывая Кейсу через плечо. – Мне почему-то всегда казалось, что второго экземпляра не существует. После того как вы убили моего отца, я послала Хидео обыскать его вещи. Но он так и не нашел оригинал.

– Зимнее Безмолвие ухитрился спрятать ключ в ящике одного шкафчика для инструментов, – сказала Молли, аккуратно вставляя цилиндрическое тело ключа в едва различимую скважину на неприметной прямоугольной двери. – А затем убил мальчика, который спрятал там этот ключ.

Ключ мягко повернулся в скважине.

– Голова, – сказал Кейс. – Там у нее, на затылке, есть панель с цирконами. Откройте ее. Мне надо будет туда подключиться.

Они вошли в комнату.

– Бог в помощь, – воскликнул Котелок. – Ты, наверное, славно провел времечко, мальчик?

«Куань» готов?

– Готов и бьет копытом.

– Отлично, – Кейс коснулся клавиши симстима.

И обнаружил, что смотрит через единственный здоровый глаз Молли на страшно бледного, изможденного человека, который плавает в воздухе, скорчившись подобно зародышу, – с зажатой между ног декой, с серебристой полоской тродов поверх закрытых, обведенных чернотой глаз. Щеки его заросли трехдневной щетиной, лицо блестит от испарины.

Кейс смотрел на самого себя.

Молли сжимала в руке иглострел. В ее ноге, в такт ударам сердца, пульсировала боль, но в невесомости не такая острая. Рядом с ней парили Малькольм и Три-Джейн, вцепившаяся в мускулистую коричневую руку сионита.

Из «Оно-Сендая» выходил пучок оптоволоконных кабелей и, грациозно изгибаясь, исчезал в квадратном проеме на затылке усыпанной жемчугом головы.

Кейс снова коснулся переключателя.

«Куань одиннадцатой степени» начинает ввинчиваться в задницу, даю отсчет: семь, шесть, пять…

Котелок мягко понес их обоих вверх; они приблизились к брюху черной хромированной акулы и оказались внутри – миллисекунда тьмы.

– Четыре, три…

У Кейса было странное ощущение, будто он сидит в пилотском кресле очень маленького самолета. Черная поверхность перед ним неожиданно замерцала и воспроизвела замечательную имитацию клавиатуры его деки.

– Два, и пинок в жо …

Недолгое, но муторное продвижение сквозь стену изумрудно-зеленого мутноватого нефрита, и при этом – ощущение скорости за пределами всего, что он когда-либо раньше испытывал в инфопространстве… Айс «Тесье-Ашпул» дробился, крошился под напором китайской программы, сознание приходило в смятение от тревожной картины разжижающегося вокруг твердого вещества и ощущения, будто осколки разбитого ими зеркала изгибаются, стараясь увернуться от них, падающих…

– Господи, – прошептал Кейс с благоговейным трепетом.

«Куань» развернулся и пустился в горизонтальный полет над бескрайней равниной инфопространственных недр «Тесье-Ашпул», над бесконечным сверкающим неоновым городом, от замысловатой планировки и отдельных строений которого рябило в глазах, над рядами переливающихся драгоценностей с бритвенно-острыми гранями.

– Вот черт, – сказал конструкт, – вон та штука – вылитое здание Банка федерального резерва. Видел когда-нибудь кубик БФР?

«Куань» пикировал мимо сияющих шпилей дюжин одинаковых башен информации, и каждая из них была точной копией манхэттенского небоскреба, выполненной из голубого неона.

– А ты видел когда-нибудь столь высокое разрешение? – спросил Кейс.

– Нет, но я никогда еще не взламывал ИР.

– Эта штуковина знает, что происходит?

– Лучше бы знала.

Они теряли высоту над каньоном радужного неона.

– Котелок…

Из мерцающего простора под ногами развернулись и помчались вверх черные руки, кипящая масса тьмы, без очертаний, без формы…

– Разом, – скомандовал Котелок, и Кейс ударил по клавишам имитации своей деки, его пальцы с безумной скоростью запорхали над клавиатурой. «Куань» заложил головокружительный вираж, выправился и понеся вверх, растягиваясь при этом в длину, напрочь разбивая иллюзию механического летательного аппарата.

Темная масса начала разрастаться, растекаться, подобно капле чернил, покрывая собой информационный город. Кейс направил их обоих вертикально вверх, навстречу куполу из нефритового и изумрудного айса.

Город-сердцевина исчез, невидимый за завесой тьмы внизу.

– Что это такое?

– Система защиты ИР, – сказал конструкт, – или ее часть. Если это наш приятель Зимнее Безмолвие, то мне он не кажется дружелюбным.

– Займись этим сам, – сказал Кейс. – Ты проворней меня.

– В нашем положении лучшая защита – это нападение.

Котелок перевернул «Куань» и совместил жало вируса с центром темного пятна под ними. И они стремительно ринулись вниз.

Скорость движения исказила мироощущение Кейса.

Его рот наполнился болезненным привкусом голубого цвета.

Его глаза превратились в трепещущие кристаллы, вибрирующие с частотой, имя которой дождь, а возникающему при этом звуку – шум проходящего поезда. Затем глаза неожиданно пустили гудящий лес побегов, тонких, в волос, стеклянных иголок. Иголки росли, раздваивались, снова росли и снова раздваивались, заполняя своим возрастающим по экспоненте объемом пространство под айсом «Тесье-Ашпул».

Дно его рта раскололось с легкой приятной болью, и наружу вырвались корни языка, трепещущие, изголодавшиеся по привкусу голубого цвета, желающие напитать кристаллический лес его глаз, лес, который уже уперся в зеленую полусферу крыши, напирал на нее и искривлялся, изгибался, разбегался в стороны, рос долу, поглощая вселенную «Т-А», струился вниз, к далеким окраинам страны, которая была мозгом корпорации «Тесье-Ашпул».